Кевин Костнер поделился своими воспоминаниями об Уитни Хьюстон

Песни «I will always love you» не должно было быть в фильме. Сначала заглавной темой должна была стать песня «What becomes of the broken hearted». Но по некоторым причинам мы не смогли ее использовать. Так что происходит с нашими разбитыми сердцами?

 

Уитни возвращается домой: в место, откуда все начинается.  Я прошу всех – и присутствующих, и людей по всему миру – сдерживать слезы, скорбь, а, может быть, и гнев достаточно долго, чтобы вспомнить прекрасное чудо Уитни. Мы ее никогда не забудем.

 

Сиси и Бобби Кристина (прим.: мать и дочь Уитни Хьюстон) среди нас. У меня с твоей матерью было много общего. Я понимаю, многие в этот момент думают: «Что, правда? Она – черная девочка, ты – белый мальчик. Мы слышали, что ты любишь напевать, а наша сестра действительно пела». Так о чем я говорю? Кажется, что у нас вообще не было ничего общего. Но это ошибочно. Мы оба ходили в баптистскую церковь. Хотя моя не была такой огромной, как церковь, в которой мы находимся сейчас (Напомним, в качестве места проведения панихиды была выбрана баптистская церковь «Новая надежда», где Хьюстон пела в хоре еще будучи ребенком). Моя бабушка играла на пианино и руководила хором. Ее две дочки – моя мама и моя тетя – пели в нем. А вся остальная семья слушала. Мои первые воспоминания именно о церкви. Церковь была центром нашей социальной жизни. И Уитни, и я всегда знали, что это место, куда можно прийти, если ты попал в действительно большую беду.

 

Уитни любила одну из моих историй – о церковной кухне после собраний. Мне нравились стаканы с соком. Я мог шесть раз простоять в очереди к столу, ведя с кем-то нудную беседу, лишь бы «опрокинуть» еще один стаканчик. Однажды мой отец поймал меня за этим. Я сказал ему, что я – ковбой и пью виски. Я, кажется, тогда еще пешком под этот стол мог зайти. Мы с Уитни смеялись над этой историей, потому что оба понимали ее одинаково хорошо. Это было как наша общая территория.

 

Мы оба вспоминали, как родители пытались объяснить нам, что Бог приготовил нам лучшую жизнь, и как мы пытались услышать шепот Бога. Я рассказывал Уитни, что просил Бога сделать меня священником. А Уитни рассказывала, о чем говорила с Богом она: что она собирается быть как ее известный двоюродный брат Дион и как ее красивая мама Сиси. Не может быть  сомнений, что такой она и стала. Она – одна из величайших певиц последнего столетия. Никакой список Великих для меня не авторитет, если там нет ее имени.

 

По поводу места Уитни в музыкальной истории – я уверен, что она начала этот путь, поднявшись на ступени сцены здесь, еще подростком. Переполненная волнением оттого, что превзошли ожидания присутствующих – тогда это было удивительным обещанием грядущего. Но тогда ей еще нужно было услышать от мамы, как ее приняли, была ли она достаточно хороша? Могла ли спеть еще лучше? Им действительно понравилось? Или они были вежливы только потому, что боялись тебя, Сиси?

 

Эти же вопросы Уитни себе задавала всегда. Они всегда преследовали ее.

 

Когда я просил ее сыграть со мной в «Телохранителе», я был уверен, что она идеально подходит. Хотя многие пытались меня отговорить. Мне напоминали, что она певица, а не актриса. А если нужна певица, то можно рассмотреть множество вариантов. Например, кого-то белого. Никто не кричал об этом громко, но это был честный вопрос. Сразу понятно, что в прессе будет много шума на эту тему. Есть множество других актрис, с опытом. Мне предлагали крепко подумать.

 

Я ответил, что обратил внимание на цвет кожи Уитни. Но она идеально подходила для того, что мы пытались сделать.

 

Многие почувствовали облегчение, когда узнали, что Уитни не сможет сниматься из-за гастролей. Но я сказал, что мы просто должны подождать. Всего-то год.

 

Студия согласилась на пробы. Уитни должна была заслужить эту роль в глазах студии. В день проб, после того, как надо мной поработали гримеры и парикмахеры,  я зашел к ней в трейлер и увидел, что Уитни напугана. Самая большая поп-звезда не считала, что справится. Она считала, что выглядит не так. Были тысячи вещей, которые, казались сделанными не так, которые хотелось бы изменить. Я взял ее за руку и сказал, что она была прекрасна, что буду рядом на этом пути, что всем хочется, чтобы у нее получилось. Мне хотелось сказать, что пробы – это чушь. Что мне все равно, какими они будут. Что она могла бы упасть на пол и начать болтать на непонятных языках, а я бы смог объяснить, что это оригинальная актерская игра. Но это было бы нечестно по отношению к сценаристу и моим партнерам из Уорнер Брозерс. Да и по отношению к Уитни. Она попросила дать ей пару минут. Я был уверен, что она молится. Через 20 минут она вышла. Мы провели четыре дубля. Потом свет вырубили. Ей было интересно, что не так. Я повернул ее к зеркалу. Косметика растеклась по лицу. Ей показалось, что наши гримеры наложили слишком мало макияжа, и она решила добавить недостающее, как привыкла на съемках видеоклипов. Целый слой штукатурки. А софиты растопили всю эту косметику. Она спросила, видел ли это еще кто-то. А я ответил: «Нет, я не думаю. Это произошло так быстро». Она в этот момент казалась такой маленькой и несчастной. Я спросил, зачем она это сделала.  И она ответила, что хотела выглядеть наилучшим образом. Назовите это страхом, назовите сомнениями. Но я знаю это чувство. Я попросил ее просто довериться мне – она ответила, что так и сделает. Через полчаса она вышла, мы продолжили пробы.  И вся студия влюбилась в нее.

 

Уитни, которую я знал, несмотря на успех, все равно интересовалась, достаточно ли я хороша? Понравлюсь ли я им? Это было то бремя, которое и сделало ее великой… и которое заставило ее споткнуться в конце. Уитни, если ты слышишь меня, ты была не просто хороша ... Ты была великолепна. Ты спела эту песню так, что она стала взрывом. Ты сделала картину тем, чем она есть. Многие достойные мужчины могли бы сыграть мою роль. Но ты была единственной, кто тогда смог бы сыграть Рейчел Мерон. Ты была не просто хорошенькой. Ты была настолько прекрасна, насколько женщина вообще может. И людям ты не просто нравилась. Они любили тебя.

 

Я изображал из себя твоего телохранителя. Не так уж давно. И вот, ты нас покинула. Слишком рано. Оставляя нам воспоминания о маленькой девочке, которая храбро стояла перед зрителями в этой церкви. Перед теми, кто полюбил тебя первыми. Перед теми, кто любил тебя дольше и сильнее всех. Ты подняла планку так высоко, что профессиональные певцы, твои коллеги, не хотят петь ту деревенскую песенку. Теперь эту песню поют молодые девушки, которые мечтают когда-нибудь стать тобой. И я думаю, что Уитни сказала бы  этим девочкам и своей дочери Бобби Кристине: берегите свое тело и берегите чудесный дар жизни, пойте сердцем, зная, что в раю есть женщина, заставляющая Бога удивляться, как это он создал что-то столь совершенное?

 

После того, как ты ушла, Уитни. Стоя пред ангелами божьими и Его престолом, когда ты будешь пред Небесным Отцом, не волнуйся. Ты достаточно хороша.