От понятия женской красоты лучше совсем отказаться
Женщина интересует меня как пластический объект. Если в чем-то я и специалист, то в области пластики. А женщина с этой точки зрения намного интереснее всего остального.
Женщины очень естественны — их внешние данные тесно связаны с грацией, с областью движения, и любая женщина, даже, например, очень полная может быть по-своему грациозна.Чувство красоты, по-моему, очень странное, иррациональное. Мне, скорее всего, никогда не удастся доказать, почему именно эту женщину я считаю красивой — но я знаю, что для меня она точно красавица. В это понятие входят не только визуальные импульсы, которые, скорее всего, можно объяснить, но весь образ целиком: шарм, обаяние, интеллект, запахи — понимание красоты происходит мгновенно, но состоит из множества самых разных составляющих.
Иногда случается, что женщина дурочка — но при этом совершенно очаровательна. Я, кстати, не вкладываю ничего уничижительного в это понятие, возможно, она просто плохо информирована. То есть по-своему умна, но не может реализовать этого. А случается, женщина кажется красивой, но начинает говорить — и всякое очарование исчезает. Мне кажется, те стандарты красоты, которые пришли к нам из западной культуры еще при советской власти, совершенно не изменились.
Скажем, нам внушалось, что красивые девушки — это длинноногие девушки. До сих пор этот стандарт присутствует, как бы ни пытались его изменить. А мне, например, нравятся и длинноногие женщины, и женщины с «длинным торсом», то есть коротконогие, это тоже бывает невероятно интересно. Мне нравятся и блондинки, и брюнетки, и шатенки, то есть какие-то отдельные стандарты — это не очень интересно, самое ценное — весь образ целиком.
В пору моей юности была совершенно очаровательная актриса Татьяна Самойлова. Мне она очень нравилась. В то же время многие увлекались Татьяной Соловей, но я на такой тип женщин никогда не западал. Они несколько истеричные, слишком эмоциональные. Я вообще люблю, как в Одессе говорят, «жовиальных» женщин — жизнерадостных. Но чтобы они были чувствительные в меру.
Женщины — это, конечно, тщеславная половина человечества. Они соглашаются позировать, в том числе и в обнаженном виде без особых усилий со стороны художника. Честно говоря, когда я говорил женщине «ты мне интересна, я хочу написать твой портрет» —я ни разу не встречал отпора. Правда, я не так много их пишу, потому что это очень тяжелое испытание для художника. Но проблем с этим никогда не было.
Очень часто наступает момент, когда я теряю контакт с моделью. Красота действительно ускользает. Они вообще неуловимы, все время меняются — меняется настроение, гормональный фон — и вот перед тобой уже совсем другая женщина. То есть перед началом работы ты настраиваешься на одно, проходит два-три часа и к концу сеанса вдруг выясняется, что перед тобой сидит другой человек. А какая она настоящая — неизвестно! Женская красота требует большого внимания. Ты сосредоточиваешься на форме, на поиске каких-то ритмических затей, а женщина в это время сидит и скучает. Ее нужно развлекать, иначе с портретом ничего не получится. И это бывает трудно совместить —с красотой нужно уметь работать. Я готов, как рыцарь, прощать женщинам все. Они, безусловно, очень часто ошибаются из-за своей повышенной эмоциональности. Может быть, они и сами не хотели бы этого, но так получается. Женщина взорвется, наломает дров, а потом очень жалеет. Мужчина, который не понимает, чем это объясняется, может ее возненавидеть. У меня, несмотря на все сложности, которые были в жизни с женщинами, такого никогда не бывало. Иногда красота ускользает в самом прямом смысле.
У меня был случай — к счастью, единственный, —когда женщина позировала, а потом исчезла бесследно. Причем это был заказной портрет! Я не мог ее найти, дозвониться —ну, думаю, все, пропала. Потом я восстановил ход нашего последнего сеанса, и вспомнил, что, когда я показывал ей портрет, она сказала с нотками разочарования в голосе: «Я думала, что вы напишете меня, как Ренуар». А я писал ее в духе Сезанна, несколько жестковато. Видимо, не оправдал ожиданий, и она исчезла, словно растворилась в воздухе. Само понятие «женская красота» так заезжено многими поколениями, что я бы от него совсем отказался. Формулу прекрасного вывести невозможно. Поэтому вместо «красоты» я бы говорил о выразительности, шарме, общем обаянии и — очень уж мне нравится это слово — жовиальности, то есть о неглупой и безудержной радости жизни.
Художник Виталий Куликов, журнал: Харьков.Что.Где.Когда
