Украинским переводчикам стыдно за Шрэка и Гарри Поттера?

Настоящее имя Олексы – Леонид Дмитренко. В его арсенале телесериал «Альф», мультипликационный сериал «Паровоз Томас и его друзья», сериал для самых маленьких «Телепузики», анимационные ленты «Тачки», «Сезон охоты», «Смывайся», «Шрек», «Веселые ножки» и др.

Он также участвовал в редактировании книжек Джоан Роулинг о Гарри Поттере.

– Господин Негребецкий, зачем вам как переводчику псевдоним?

– У меня когда-то было четырнадцать разных псевдонимов. На букву «А» – Азенко, на «Б» – Буковский, «В» – Веденко, «Г» – Глаголенко и т.д. А теперь остался один. Главная причина – было неудобно, а вдруг не удастся какая-то работа, поэтому прятался за вымышленное имя, чтобы не позорить настоящее. Но сейчас многие говорят, что стесняться ничего – но я уже привык к Негребецкому.

– Как Вы – выпускник биологического факультета – ступили на стезю перевода? Какие условия подтолкнули Вас к этому?

– Это, наверное, судьба – успел сесть на правильный поезд. А может, сурово осознанная необходимость.

Началось все так. Я изучал немецкий язык и в школе, и в университете. На первых курсах у меня даже прозвище было – Дойч. Потом где-то на третьем курсе поселили меня в общежитие, где жили иностранные студенты. Они знали только английский (а некоторые и его не знали), поэтому пришлось впопыхах выучить этот «язык межнационального общения». Основная была фраза: Take the bloom and sweep the floor (бери веник и подметай пол). Это да еще слова из известных песен – вот и весь мой англоязычный багаж был.

Но, в конце концов, началась перестройка, и мне выпало работать в газетке с названием «Голос». Это был «орган» так называемого Межрегионального депутатского клуба, куда входили Лановый, Черняк, Яворивский. И я стеснялся там работать, потому что сначала у нас тираж был 20 тысяч, а затем он упал до 5 тысяч. Меня это так мучало... Как можно работать в такой малотиражной газетке?

А затем повезло – «по блату» меня устроили в Международную коммерческую телекомпанию, как она тогда называлась, сейчас это ICTV. Работал литературным редактором – и получалось! Очень нужны были переводчики с английского на украинский. А их было крайне мало – просто трагическая ситуация. Поэтому пришлось мне самому браться за переводы, постепенно повышать уровень, покупать все более толстые словари. А когда я ушел с ICTV, то мне оставалось только переводить. Ведь где еще я мог найти работу в те бурные девяностые? Английский язык - самый распространенный, самый востребованный на рынке.

Сейчас в Украине переводчик с английского языка может найти работу пять раз в день, а переводчик, скажем, с финского – трижды в год. Приходится переводить с английского. А если бы пришлось – выучил бы и фарси.

А вообще с наибольшим удовольствием учу родной, украинский язык. Сколько живу, учу – и ежедневно открываю что-то новое, неизвестное, парадоксальное. Не понимаю, как на таком классном языке можно творить плохо.

– После Вашего перевода американские персонажи Альф, Шрек и другие становятся почти на 100 процентов украинскими героями. Какой секрет перевоплощения?

– Это случается тогда, когда они по своему характеру украинцы. Альф – он же такой украинский... У него и жестикуляция, и реакция украинские. И Шрек тоже – типичный украинец-индивидуалист. Мизантроп, как я.

– Как удается приблизить американский текст к украинским реалиям?

– Конечно, это тяжело. Разные языки, разные культуры. Есть вечный спор у переводчиков – нужно переводить каждое слово или всю вещь – книгу, фильм. Я считаю, что нужно переводить пласт культуры, а не каждое отдельное слово.

Например, говорят мне, что не нужно переводить «бурито». Вы знаете, что такое бурито? Вот и я говорю, что у нас люди не знают, что такое бурито. Лучше его в фильме как-то заменить. В книге я могу делать сноску и писать: «Бурито – это такая мексиканская лепешка, чем-то напиханная, которую очень любят в Америке». А в фильме лучше ее заменить, но не на пироги с маком или с сыром, потому что это уже будет слишком...

Не могу я перевести в фильме, что «ковбой задивився на Чумацький шлях». Не может он петь «Їхав козак за Дунай», лучше пусть поет «Їхав ковбой за Міссісіпі» или что-то такое.

Я считаю, что нельзя притягивать за уши какие-то украинские реалии. Их нужно деликатно внедрять. Если я такой эксперимент делал в «Альфе», то я все тщательным образом обрабатывал. У меня не была Руслана Писанка, я делал Рузанну Писанкер...

– Вы остались недовольны своим переводом «Тачек» и сказали, что поставили бы себе тройку, хотя украинская версия имела безумный спрос у украинского зрителя. Что вышло не так?

– «Тачки» – это коллективная работа. Я создал канву, а сидела полная студия людей и на ходу все меняли: «Это не так смешно – давайте смешнее». Потому что это была командная работа, а не только мой перевод. Мне не нравится, когда «Сирник» выглядывает на дорогу и говорит: «Ітіть-колотіть». Это придумал актер Юрий Коваленко на ходу. Он много остроумного придумал для фильма, однако от «ітіть-колотіть» меня коробит. Честно говоря, относительно комбайна Валеры у меня тоже были сомнения.

– Но большинство зрителей были в восторге от Валеры...

– Да, публика восприняла очень хорошо, и я пересмотрел свое отношение. Я считал, что этот прием уже отжил свое – он был 10 или 11 лет тому назад, сколько его можно эксплуатировать. Но публика и до сих пор ведется, «хавает». Пусть. Валеру в «Тачках» сделали, и я сейчас вижу, что ошибался относительно такой уловки.

Но тот же режиссер писал «Пиратов Карибского моря – 3» и туда тоже вставил похожую шутку о Валере. Как по мне, это безвкусица.

– Кстати, о «Пиратах». В одном из интервью Вы сказали, что считаете этот фильм своим провалом, почему?

– Во-первых, сам фильм не шедевр. Первый фильм из цикла – классный, интересный, там хорошие трюки, приемы.

В «Пиратах–2» нет сюжета, одни немотивированные трюки. Творцов иногда так заносило с этими трюками, как будто они обкурились. Джонни Депп, будто сардельки, ел человеческие пальцы. Это было не смешно, не остроумно.

«Пираты–3» – неплохой фильм, но очень сложный для восприятия. Сюжет слишком сложно сконструирован. Он есть, но нужно не упустить ни одной фразы и каждую фразу донести с такой интонацией, как должно. Я уже и так пытался переводить, и эдак, чтобы его хоть как-то зритель воспринял. А какая там песня в начале фильма! Пригласили певцов из хора Веревки, из других известных хоровых коллективов. Талантливые какие – я преклоняюсь перед людьми, которые умеют так петь. Они в студии как взревели – мороз по спине! Прихожу в кинотеатр – и слышу только первые две строки песни. А дальше ее нет...

Но что песня. Диалоги не все дошли до зрителя или дошли с ложной логикой. Актеры дублировали так, что... нет слов, кроме «зона культурной беды».

Очевидно, я не сумел написать такой текст, чтобы даже халтурщики не могли испортить.

– Какой свой фильм оцениваете на «5»?

– На пять ни одного не перевел, это впереди. «Шрек» неплохо вышел – я о «Шрек–1», который шел на канале ICTV. Ему можно поставить «четыре с плюсом». Люблю этот фильм. А еще люблю «Toy story» и «Chicken Run», хоть переводить их не пришлось.

Кинодубляж – искусство. А об искусстве, как и о женской красоте, тяжело судить. Тяжело сказать, почему одна женщина красива, а другая - некрасива. У одной нос на 5 мм длиннее, а уже, скажу политкорректно, – «альтернативная красавица». И эти 5 мм обязательно кто-то в фильм впихнет. Потому что наша работа, повторюсь, командная, коллективная. Можно нарисовать идеальный портрет, а кто-то придет и скажет: «Нет, здесь некрасиво. Дайте я перерисую». И становится похоже на коллективный портрет арабского скакуна: рисует его десяток душ – и выходит двугорбый верблюд. Я принес режиссеру текст перевода – и все, как говорят, драматург умер, теперь режиссер решает. А он всегда отстаивает свое «видение».

В современном кинопереводе много проблем, но основной называют нехватку профессиональных актеров...

Есть немножко актеров у нас. И очень неплохих. Вон Елена Узлюк какая актриса или Николай Боклан, или Василий Мазур. Но уровень большинства, актерской массы, низкий-низкий. Не потому, что совсем бездарные, а потому, что никто их не научил или научил не так и не тому. А от актера многое зависит.

– В дублировании «Тачек» принимали участие украинские звезды. Как Вам с ними работалось? И в целом как вы относитесь к этой практике – привлекать к дубляжу знаменитостей?

– И не только в «Тачках» звучат звезды... Это рекламный трюк. Он часто оправдан. Однако некоторые звезды меня до глубины удивляют. Одна звезда, «самая звездная» звезда Украины, не знает ударений, не узнает слов, говорит с недавних пор с каким-то акцентом. В одном фильме на камин сказал «комин» (дымоход – рус.). Есть «комин», а есть «камин» – это две разных вещи. И режиссер побоялся его исправить – потому как корифей.

– Как на Ваш взгляд, зависит ли развитие отечественного кинопроизводства от украинского дублирования или проката?

Богдан Батрух, руководитель компании «B&H Distribution» сказал, что мы создаем этим переводом фон. Если сейчас снять даже самый гениальный украинский фильм и пустить его в прокат – он же будет резать ухо. Люди не привыкли к украинскому языку на экране. А когда все привыкнут к этому явлению, потому что украинский язык есть в кинотеатрах, и на этом фоне появится наш, «родной», фильм, то он воспримется без проблем.

Хотя я сейчас порылся в Интернете, и меня просто удивляет такая ненависть к Украине, к украинцам, к языку. Когда у меня была web-конференция, мне прислали такое: «Вы враг половины Украины». Можно подумать, что абсолютно все переводят на украинский, и бедной «русскоязычной» душеньке негде удовлетворить культурные запросы!

Вон сейчас идет фильм «Золотой компас». Хороший детский фильм, но только на русском. У меня дети хотят пойти, а украинской версии нет. Ну, не понимают они по-русски. И это не дискриминация?

Наши власти уже пытались решить языковую проблему в сфере кинематографа законодательно, установили определенный процент для дублирования и перевода фильмов. Как, по Вашему мнению, эффективнее, когда такие постановления идут сверху или когда распространению украиноязычных фильмов будет способствовать какая-то хорошая реклама, промоушн, как это было с «Тачками»?

Нужно совмещать. У нас такое посттоталитарное общество, что мы без указания сверху, по-видимому, и ногу не переставим. Даже для того, чтобы выполнять законы о телевидении и радиовещании и о кинематографе, нужно было еще специальное постановление правительства. Слава Богу, это постановление вышло – так называемое «постановление Кириленко». Процесс пошел, и он продолжается. Но Батрух еще сделал хорошую рекламу с «Тачками». Все это нужно совмещать.

Однако наши «мастера» научились бороться с правительством, с государством, с законами. Посмотрите на телевидение. Они так все делают на украинском языке, что хочется сказать: «Нет, не нужно».

Я не могу смотреть телевизор. Это же не украинский язык! Это какой-то мертворожденный жаргон славянского происхождения. Я когда-то даже выписывал в тетрадь их «перлы», а затем махнул рукой. Они делают по принципу: «Хотите на украинском – мы вам сделаем на украинском». Саботажники и диверсанты.

А переводные книги у нас какие! Весной будет фильм «Хроники Нарнии: принц Каспиан». Возможно, я его буду переводить. И ведь надо же мне ознакомиться, о чем вся эта «Нарния». Взял я у детей книжку, начал читать. Переводчик – какая-то Виктория Нарижна, а редактор – известная писательница современности Светлана Поваляева. Это просто капец! Это полная беспомощность. Языковые Безрадичи. Беспорядочный набор исковерканных слов, а не язык!

Лучше читать оригинальные произведения современных украинских писателей – есть среди них достаточно неплохие. Братьев Капрановых люблю читать, Василия Шкляра. Но когда забиваются языковые фильтры, лучше всего читать Панаса Мирного и Котляревского.

– Если уже перешли к книгам, то спрошу у Вас о Гарри Поттере. Над переводом этого бестселлера Вы работали в соавторстве и отзывались о книжке неодобрительно...

– А вы откуда знаете? До последней, седьмой, книги этот «шедевр» мне действительно не нравился.

– А почему тогда согласились?

– А разве Малковичу можно отказать? Ему Екатерина Ющенко не смогла отказать и перевела какую-то книжечку...

Я и до сих пор не понимаю, зачем он меня приглашал на эту работу. Книгу перевели... скажем так, быстро. Во многих местах я видел и предлагал другое толкование. Выверял каждую запятую, каждый падеж, каждый вариант и нюанс написания. А Малкович тщательным образом возвращал стилистическое, орфографическое и лексическое «своеобразие» перевода-первоисточника, украшая текст такими сочными словцами, как то «пристійно», «під’їздна», «мозіль».

– Люди, которые увлекаются Гарри Поттером, находят много отличий в переводе книги и фильма, даже собственные названия и имена не всегда совпадают. Чья это вина?

– А чья вина, что даже автора, Роулинг, на переплете книги назвали почему-то Ролинг. Многим дали имена, которые в действительности читаются не так. Если есть персонаж болгарин Каркаров, то нужно было и писать Каркаров. А Иван Малкович считает, что нужно писать Каркарофф.

Еще там есть такой персонаж Креб. В действительности, он не Креб, а Краббе. Если в фильме - Краббе и раскрывается рот на «а», я не могу написать Креб – оно же не ложится.

А может, речь идет о переводах студии «1+1»? То я за них не отвечаю. Или о том, что в фильме имена не такие, как в российской книге? Потому что россияне имена персонажей исковеркали так, что ого-го... Долгопупс, Полумна, Волан Де Морт... Тьфу!

В моем переводе фильма «Гарри Поттер и Орден феникса», кроме Краббе, во всех имена такие же, как и в книге. Я сделал так, как должно быть. Хотя по целому ряду независимых от меня причин фильм не стал образцом дубляжа. А седьмая книжка о Поттере довольно хорошая. Однако, как говорил Альф: «Я отрицаю любую причастность к своим действиям». В книге от меня мало что осталось.

– Интереснее переводить фильмы или мультфильмы?

Интересно переводить интересное. Просто голливудские фильмы сейчас так себе, анимация – лучше. Буквально на днях у нас был закрытый просмотр кусочка еще не сделанного фильма, который выйдет на экраны 6 июня 2008 года. Он будет называться «Панда Кунг-фу». Это ведь год Олимпиады в Китае и кунг-фу впервые станет олимпийским видом спорта. Фильм – прекрасная анимационная пародия на славные китайские фильмы об этой борьбе.

Кстати, мне дают на перевод фильм, когда он не до конца снят и не до конца смонтирован. Часто такие смешные вещи случаются. В «Пиратах Карибского моря–2» есть сцена, когда мельничное колесо катится и на нем на саблях дерутся двое. А я перевожу и вижу, как это колесо не катится, а его тянет грузовик, он еще в кадре. Или пираты раскачиваются не над морем, а над большим бетонированным бассейном, а на заднем плане видно дома, а затем в фильме появляется море – все нарисованное. А Кира Найтли! Какие у нее прыщи на лбу! А затем компьютерщики все это аккуратно уберут и будут лепить из нее красавицу.

– Недавно в Украину приезжал голливудской сценарист Билли Фролик, автор мультфильмов «Мадагаскар» и «Лесная братва». Он заявил о создании совместного американско-украинского мультфильма под рабочим названием «Лапы и провода». Насколько успешным Вы считаете такой двусторонний проект?

– Я не верю в такие проекты. У нас за них хватаются преимущественно проходимцы, «гламурные» тусовщики. Туда, где есть деньги, непременно лезет всякое такое, что ничего не умеет, кроме надувания щек. У нас что-то путевое можно сделать только исподтишка, или, как теперь говорят, «в андеграунде».

// УНИАН, Анна Ященко