Константин Затулин: Украинские власти хотят покуражиться напоследок

В Украине уже давно никого не удивляют сообщения о том, что тому или иному гражданину Российской Федерации запретили въезд в нашу страну. За 4 года после «оранжевой революции» эта практика уже стала обыденной.

Во времена Кучмы вспоминается разве что радикальный нацбол Эдуард Лимонов, которого не допустили в Украину в 2003 году, зато с 2005 года – пошло-поехало. Затулин, Жириновский, Павловский, Леонтьев, Лужков, Дугин – вот далеко не полный список персон, которых официальный Киев счел опасными для суверенитета украинского государства и поэтому не придумал ничего лучше, как вообще не допускать их на территорию Украины. Во избежание, так сказать.

Причем странное дело – МИД Украины то и дело заявляет, что никаких «запретительных списков» нет и быть не может, а СБУ устами своей пресс-дамы Марины Остапенко регулярно доносит до сведения общественности, кто из граждан РФ является «невъездным» в нашу демократическую страну.

Особенно «повезло» в этом плане директору Института стран СНГ, депутату Госдумы России Константину Затулину. Его не пускали в Украину уже столько раз, что пальцев на обеих руках не хватит, чтобы сосчитать. Причем сам он так достоверно и не знает, является ли он в Украине персоной нон-грата.

Вот и в минувшую субботу, 6 июня, украинские пограничники запретили Затулину, который прибыл в Крым для участия в фестивале «Великое русское слово», выйти из самолета в аэропорту Симферополя.

По данным пресс-службы Института стран СНГ, Затулину ничего не было сказано по поводу запрета на территорию Украины. Сам Затулин сообщил, что прибыл в Крым для участия в фестивале «Великое русское слово» по поручению руководства РФ.

Представители Госпогранслужбы мотивировали свои действия запретом на въезд Затулина на территорию Украины. В Азово-Черноморском региональном управлении Государственной пограничной службы Украины сообщили, что, по их данным, срок запрета еще не истек.

Ну, а дальше все развивалось стремительно. Спустя несколько часов Затулин был госпитализирован в больницу. По словам пресс-секретаря фестиваля «Великое русское слово» Юрия Першикова, депутату стало плохо из-за жары. Также Першиков сообщил, что Затулину «около 40 минут не оказывали медицинскую помощь, консул требовал врача, врача не давали». По словам самого российского политика, у него был гипертонический криз, вызванный «всеми этими обстоятельствами, которые создали сотрудники Службы безопасности Украины и пограничной службы, продержав меня и всех, кто был со мной рядом, 1,5 часа на трапе самолета».

Затулина доставили в Республиканский диагностический центр в Симферополе, где, по его словам, у входа в его палату постоянно присутствовали от четырех до шести сотрудников СБУ, которые «фактически мешают медикам выполнять их обязанности» и «препятствуют людям, которые хотели бы выразить свое сочувствие». В знак протеста против действий СБУ Константин Затулин отказался от принятия лекарств и всякого дальнейшего лечения «до тех пор, пока эти унижающие, унизительные процедуры не будут отменены».

Это та информация, которая прошла в сводках новостей. В свою очередь, журналисты издания From-UA сами связались с Константином Затулиным, который в тот момент еще находился в больнице, чтобы услышать его версию произошедшего, так сказать, из первых уст.

Константин Федорович, как Ваше самочувствие?

Вроде бы нормализовалось.

Вы еще находитесь в больнице?

Да. Я пока еще нахожусь в диагностическом центре и через час собираюсь ехать в аэропорт.

Вы продолжаете отказываться от лечения или все-таки согласились пройти необходимые процедуры?

Нет. Это было вчера. Поскольку это возымело действие, то, естественно, после того, как пропустили людей, которых ко мне не пускали, я возобновил лечение и прием лекарств.

То есть сотрудники СБУ покинули помещение?

Нет. Они не покинули помещение, они продолжают здесь находиться, продолжают препятствовать. Пост, который здесь расположен, круглосуточный, он не снимался все это время. Одномоментно четыре человека в коридоре присутствуют. Частично в форме, частично в штатской одежде. Плюс к этому, я знаю, больница оцеплена на входе и в саму больницу толком никого не пускают.

А с какой целью это делается, не объяснили?

Я не могу считать объяснением какие-то странные слова о том, что я не пересек государственную границу и поэтому я не могу выйти из палаты. То есть такое впечатление, что государственная граница проходит как раз по коридору диагностического центра в Симферополе. На самом деле, причин, я полагаю, две. Первая и главная заключается в том, чтобы как можно меньше со мной кто-либо общался, а тем более пресса или телевидение. Их вообще не пускают с первого дня. Собственно, и задержание мое на трапе самолета, а не разговор со мной в здании аэропорта, было сделано именно с этой целью – чтобы не дать мне общаться со средствами массовой информации, с теми, с кем бы я хотел разговаривать. Вторая причина, мне кажется, – это азарт и то служебное рвение, которое проявляют сотрудники погранслужбы, поскольку знают, что дело это находится на контроле у их шефов, вот они и выслуживаются.

Могли бы Вы вкратце рассказать, что же все-таки произошло в аэропорту, потому что сведения поступают самые разные.

Я прилетел в субботу, 6 июня, рейсом из Петербурга, где участвовал в Санкт-Петербургском экономическом форуме. О том, что я прилечу в этот день, что я приглашен на открытие фестиваля «Великое русское слово», о том, что я командирован с этой целью Государственной думой – об этом было достаточно заблаговременно поставлено в известность посольство Украины в России. Причем сделано это было официально еще во вторник, 2 июня, когда замминистра иностранных дел Григорий Карасин побывал у посла Украины в России Константина Грищенко, просил его не чинить препятствий. Были и другие, менее официальные разговоры, которые вели руководители наших пограничных войск с начальником пограничной стражи Украины Литвином, который как раз в это время прилетал в Россию. Группа депутатов пыталась достучаться до Веры Ульянченко, руководителя Секретариата президента, она была в курсе того, что я прилетаю. Наконец, я сам на Петербургском форуме видел Грищенко, посла Украины, он тоже участвовал в работе форума. И дополнительно к нему подошел, проинформировал его, что я собираюсь лететь. Никто из этих собеседников ни в официальном, ни в неофициальном плане не предупреждал о том, что меня не пропустят на Украину.

Пресс-секретарь СБУ Марина Остапенко заявила, что Вы до сих пор находитесь в списках персон нон грата. Вы об этом знали?

Я об этом мог догадываться, об этом ходили слухи. Но официально никогда ни МИД Украины, ни Служба безопасности Украины не подтверждали этого до сих пор. То есть ситуация здесь следующая. Я был объявлен персоной нон-грата, и мне был запрещен въезд на Украину 23 июля 2008 года сроком на один год, так было в этом штампе написано. Причин мне тогда не объясняли. Но через несколько дней, 7 августа, Министерство иностранных дел Украины официально нотой уведомило своих коллег из России, что претензии ко мне сняты, и в этой же ноте было сказано, что это шаг доброй воли со стороны Украины. Вот сейчас я бы очень хотел спросить: куда эта нота пропала, и почему она не опровергнута другой нотой? Они нам не разрешили 7 августа въезд, а потом неизвестно в какое время запретили. Ну, сказали бы об этом публично, так же, как сказали публично о снятии запрета. Ничего этого сделано не было. 31 января я был на Украине, в Луганске. У меня есть отметка в паспорте, приезжал на юбилей депутата Виктора Тихонова.

И пропустили беспрепятственно?

Да.

Константин Федорович, а что Вы намерены предпринимать далее в связи с этой ситуацией?

Я, конечно, могу вновь обратиться в суд, требовать правосудия. Какое правосудие на Украине, я успел убедиться. Я по этому пути уже проходил. В 2006 году я пытался в судах опротестовать решение о запрете мне въезда. На суды оказывалось давление со стороны Секретариата Президента и СБУ. И все суды отказали мне в моем иске. Сегодня это становится основанием, в частности для пресс-секретаря СБУ, утверждать, что мою вину в судах подтвердили. Она подменяет понятия, передергивает. Не СБУ обращалась в суд, а я обратился в суд. Иск СБУ не ко мне, а мой иск к СБУ. И, наконец, суд, выдавая это решение, руководствовался не тем, что я действительно некий украинофоб, а руководствовался простым обстоятельством: украинский суд подтвердил своим решением право СБУ запрещать въезд иностранцам в страну. Я, собственно, в этом праве и не сомневался, я знаю украинские законы. Просто СБУ попыталась это каким-то образом аргументировать, но аргументы эти никто не разбирал. Судить меня за взгляды даже украинский суд еще не научился.

Официальный представитель МИД России Андрей Нестеренко уже заявил, что такое поведение украинских пограничников противоречит дружеским отношениям между нашими странами.

Еще раз подчеркну, что весь конфликт возник вокруг того, что меня не просто хотели не пустить, а хотели совершенно бесцеремонно затолкнуть обратно в самолет, чтобы я вообще даже не ступил на крымскую землю, не имел возможности пообщаться с встречающими хотя бы. Я не собирался, как матрос Железняк, с гранатой в руках прорываться через границу, если на Украине такие власти, что демонстрируют такое отношение ко мне и к России в целом такими действиями. Я собирался требовать для себя уважения, хотя бы исходя из моего статуса и дипломатического паспорта. Они как раз этому препятствовали. Они принципиально решили меня таким образом унижать. Я принципиально решил им не подчиняться. И все за этим последовавшее полностью на их совести.

А как Вы думаете, последуют ли со стороны России симметричные действия?

Я надеюсь, что симметричных действий не будет –если речь идет о хамстве со стороны пограничников и доведении какого-нибудь из украинских политиков до предынфарктного состояния. То, что запреты на въезд политикам из России будут зеркальным образом отражаться на политиках из Украины – к сожалению, так и будет. Государство требует уважения к своим гражданам. Если уважение не оказывается, значит, в этом случае будут ответные меры. Но я хотел бы подчеркнуть, что я принципиальный противник всяких запретов, как украинским, так и российским политикам. Я неоднократно это высказывал. В июле прошлого года на встрече с украинскими парламентариями предложил проект (и большинство с ним согласилось) обращения к руководству наших стран с просьбой отменить всякие списки, где основанием являются чьи-то взгляды. Взгляды надо уметь выслушивать, даже если они тебе не нравятся. Я подозреваю, что Виктору Ющенко может многое во мне не нравиться. Мне в свою очередь многое не нравится в Викторе Ющенко. Но мне в голову не приходило на этом основании требовать каких-то запретов для него. Сейчас ситуация такова, что ничего другого не остается. Люди, которые этим занимаются, должны подумать о будущем. Ющенко не вечен как политический лидер Украины. Мы знаем, что время его истекает. У меня такое впечатление, что здесь просто хотят покуражиться напоследок.

Большое спасибо за интервью. Поправляйтесь. Всего доброго!