Алексей Григорьев: В зоопарке нельзя выделять любимчиков

Алексей Яковлевич, расскажите, пожалуйста, как зоопарк выживает в кризис?

Зоопарк не зря называют зеленым сердцем города. Когда в городе все спокойно – это сердце тоже бьется ритмично, а когда вокруг неурядицы – оно болит. Мы переживаем те же трудности, что и каждый горожанин. Подобные времена наступали не раз: к примеру, в 90-е годы, когда не хватало денег на кормление животных, у зоопарка не было возможности заплатить за воду, и ее отключали. Веерное отключение света было страшным не только для людей, но и для зоопарка, когда после него сотрудники ведрами выносили из аквариума умерших рыб и спускали их в канализацию.

Сколько продуктов в год съедают животные в зоопарке и не пришлось ли в кризис урезать их рацион?

В год зоопарк съедает около 120 т сена, 100 т зерновых, 200 т овощей, 100 т фруктов, 40 т мяса, 20 т молока. Ограничивать животных в еде нельзя. Хищники и водоплавающие птицы, например, зимой живут на улице – они фактически греются за счет еды. Если мы не дадим, например, тигру 8 кг мяса в день, он умрет от холода, хотя в сытом состоянии нормально переносит на Дальнем Востоке температуру -40 градусов.

А как вам удается накормить животных с нынешними ценами?

Нам приходится очень нелегко. Мы работаем с сельскохозяйственными производителями, и очень часто приходится сталкиваться с несовершенством нашего законодательства. Например, группу кормов – овес, пшеницу, ячмень – по закону мы можем закупить только у одного фермера, а мы не можем найти фермера, который выращивал бы все три культуры. Поэтому вынуждены искать посредника, который, взяв себе часть денег и заключив договора с разными производителями, выиграет тендер и заработает деньги, абсолютно ничего не делая.

Собирается ли зоопарк приобрести в этом году новых животных?

В нашем зоопарке одна из самых больших коллекций животных в Европе: 400 видов, больше 70 тысяч особей. В Киеве, например, коллекция животных вдвое меньше, чем в Харькове. Поэтому у нас не стоит вопрос расширения коллекции и приобретения новых животных, хотя мы этим тоже занимаемся. Самое главное – создать условия для наших питомцев. Наш зоопарк – один из самых старых в Европе, сооружения построены в довоенный период, большинство из них относится к 20-30-м годам прошлого века. Поэтому наша задача – строить новые здания, помещения, реконструировать существующие.

В ближайшем будущем кто-нибудь из ваших питомцев справит новоселье?

В прошлом году мы начали строительство дома жирафов. Думаю, что за два-три года это здание будет достроено, а Европейское сообщество зоопарков и аквариумов даст нам этих животных бесплатно. До этого жирафы жили в помещении антилопника, из-за тесноты и недостаточных условий погибали от растяжения связок, полиартритов (жили, как правило, не больше 15 лет). При нормальных условиях продолжительность жизни животных в зоопарках значительно дольше, чем в природе. Наш бегемот Машка прожила до 48 лет, пережив всех своих сверстниц. У нее родились 15 детей, которые разъехались по всему СНГ. Медведи у нас тоже живут значительно дольше, чем в природе и других зоопарках. Этим и гордится наш зоопарк: любому животному уделяется столько внимания, что они могут счастливо прожить свой век, который значительно дольше, чем на воле: в природе никто не окажет животному ветеринарную помощь, никто вовремя не накормит. Уже больше шести лет наш зоопарк принимает участие во многих программах Европейской ассоциации зоопарков и аквариумов по разведению и сохранению исчезающих животных.

Очень многие животные, которых в естественных условиях практически не встречаются, содержатся в зоопарках. Так, в природе осталось не больше полусотни уссурийских тигров, немного больше амурских леопардов, а в зоопарках и тех, и других в десять раз больше. Тигры исчезают не потому, что их истребляют охотники. Человек не оставляет животным места: строит заводы, автострады, нефтепроводы. Тигр, чтобы найти пищу, за месяц обходит десятки тысяч километров. Когда он подходит к автостраде или нефтепроводу – он их пугается. Тигр возвращается, не находит себе кормовую базу и умирает от голода. Поэтому сегодня разрабатываются схемы возвращения животных в природу: уже были прекрасные проекты по возвращению копытных на Северный Кавказ и исконно африканских животных в саванны Африки, много работ ведется по возвращению хищных птиц, которые фактически были истреблены.

Не погибают ли животные из зоопарков в агрессивной для них среде?

Для этого и существуют программы по реинтродукции животных в природу. Наш зоопарк участвовал, например, в программе возвращения в природу орлана белохвостого. Рожденного птенца закрывают так, чтобы он не видел человека. Если яйца забирают от родителей, делается приспособление, напоминающее голову матери, которое кормит птенца. Его учат кормиться самостоятельно, приучают к жизни на природе.

Скоро в Харькове появятся две зебры. Почему они мужского пола? Может, лучше было бы завести пару?

Очень многие животные не могут жить по человеческим меркам: муж живет с женой, и они счастливы. Не бывает счастливой семья зебр, состоящей из пары: муж и жена. Очень часто самец проявляет по отношению к единственной самке агрессию: наносит травмы, иногда даже несовместимые с жизнью. Чтобы получилась счастливая семья, у самца должно быть пять-шесть самок. Возможности для создания такой семьи у нас пока нет, поэтому два мальчика, которые еще не видели девочек, будут жить счастливо, не зная о существовании противоположного пола: их не будут волновать ни лишние запахи, ни крики, ни интересы. Двух мальчиков в рамках программы по разведению зебр мы берем из Аскания-Нова. В рамках этой программы потом они смогут уехать в другой зоопарк, а у нас могут появиться новые зебры. Когда будет закончено строительство дома жирафов (а весь проект называется «Комплекс «Африканская саванна») – там будут шикарные помещения не только для жирафов, но и для зебр, антилоп. Тогда можно будет заниматься разведением зебр.

А какое пополнение ожидается в зоопарке весной?

Одна мамочка у нас уже родила восемь кабанчиков, другая еще не родила, но скорее всего у нее тоже появится потомство. Много малышни появилось у обезьян: они живут по своему, тропическому календарю, а в тропиках сейчас благоприятное время для рождения малышей. Наши обезьяны чувствуют себя комфортно, думают, что живут у себя на родине, и производят на свет потомство. Мы уже знаем, что есть малыши, правда, не знаем, сколько, у медведей. Мы не заглядываем в берлогу, чтобы не помешать маме: она может бросить детей. Поэтому мы очень аккуратно, через стену, слушаем стетоскопом их дыхание, сердцебиение, спорим, один там медвежонок или два. В конце февраля-марте, когда медведица выведет свое потомство на прогулку, мы все узнаем. А бэби-бум начнется в апреле-мае.

Алексей Яковлевич, признайтесь, кого из обитателей зоопарка вы любите больше?

Ко всем животным я стараюсь относиться одинаково. Зоопарк – это семья со своим укладом жизни. Животные очеловечиваются, перенимают привычки сотрудников, которые с ними общаются, стараются к ним приспособиться, и здесь возникают проблемы. У животных возникают привязанности, как в семьях у детей и родителей. Но у рабочего много животных, и он не может уделить столько внимания, сколько подопечный хотел бы. Животное начинает страдать: скучает, ломает клетку, чтобы возобновить общение, или даже проявляет агрессию к человеку, который, с его точки зрения, обделил его вниманием: «Почему не проводишь со мной время, мало разговариваешь, не гладишь?» Страдают все животные, а в первую очередь те, кто привык жить семьями, прайдами: обезьяны, крупные хищники, мангусты. Поэтому мы запрещаем рабочим входить с животными в контакт, иначе они будут страдать, а это выливается в стрессы, истерики.

Но бывают привязаности, которые возникают случайно. Например, у меня в кабинете живут соечка и сорока. Сойку мне принесли пять лет назад – она выпала из гнезда, ее пришлось выкармливать и спасать. Сороку тоже отдали птенцом: на ней не было перьев, у нее была красная воспаленная шея, закисшие глаза. Сейчас это взрослая красивая птица. Расстаться с ними невозможно: в живой природе они не выживут.

К слову, такая проблема возникает и в дельфинариях и в другими зоопарками, где живут фактически спасенные животные. В Украине приняли совершенно варварский закон, запрещающий содержать спасенных морских животных: кому-то показалось, что кто-то на этом зарабатывает деньги. Но наша страна ведет хищнический рыбопромысел, в результате которого морские животные оказываются искалеченными. Спасенные животные в природе не выживают; принятый закон – это прямое убийство животных, и никого не останавливают их слезы, когда они погибают.

Напомним, на днях в зоопарке появился еще один обитатель — лев Симба, которого привезли из Северодонецка полуобмороженного и полуживого. Сейчас работники зоопарка его выхаживают. И уже сегодня Симба пошел на поправку.