Ольга Солонецкая: «Я вся такая странная – это не про меня»
Считаю, что все, что человеку ни дается – приходит вовремя. Мы часто стараемся опередить время, но на самом деле Бог знает когда и кому что давать… во благо или во искушение… Сцена – это большое увеличительное стекло. Можно научиться мастерству, но, по-моему, нужно учиться духовному опыту. Сейчас мастерством никого не удивишь – вокруг масса шоу, но они же не трогают за душу. А искусство должно тронуть человека за душу. И конечно, говорить о светлом. Я верю в чудеса, в то, что всегда все заканчивается хорошо. Во всяком случае, на сцене. Зачем «грузить» зрителя своими же нерешенными проблемами? Все сейчас подавлены и жизнью, и работой, и семьей… И если мне выпадают не самые позитивные роли, стараюсь максимально находить там свет, даже если приходится обманывать автора, режиссера…
Мне нравится Достоевский, Чехов, Лесков, Шекспир. С этими авторами я бы с удовольствием работала и все равно в каких ролях. Главное – прикоснуться к фундаментальному и великому. Но кто сейчас будет это смотреть? Какой нужно придумать подход, чтобы заставить людей смотреть классику, охота к которой отбита еще в школе?.. У меня была совершенно безумная учительница литературы – она обожала литературу, читала нам невероятно и, что самое важное – она нас водила в театры. Тогда я не понимала – зачем.
Кто нравится в театре? Туминас «Дядя Ваня», Фоменко. Недавно была в Санкт-Петербурге на фестивале «Балтийский дом» («Встречи в России»). Посмотрела Спивака – Молодежный театр «На Фонтанке». «Дни Турбиных» – замечательный спектакль – тонкий, атмосферный, без наигрыша. Я скучаю по этаким «атмосферным» спектаклям. Не по «концептам», а по «кружевам». Считаю, что сейчас должна вернуться на сцену драматургия 60-х: Арбузов, Володин, Вампилов. Да, там есть советская идеология, но там есть и нормальные люди с нормальными чувствами – честью, достоинством, любовью. В общем, хочу любви – любви обычной женщины, а не женщины-функции.
Затрудняюсь назвать любимые роли. В каждой из них что-то открывается. Каждый спектакль что-то являет новое и интересное. По Раневской «актер – это кладбище несыгранных ролей». И мне не хочется быть этим кладбищем, поэтому я никогда не загадываю, что я хочу сыграть. Конечно, в голове мелькают мысли о некоторых ролях, но я думаю, что если она – роль – мне нужна и полезна для духовного роста – я ее сыграю, и она придет ко мне именно тогда, когда она нужна.
Я не типичная актриса. Мне не близки заявления молоденьких актрис: «Я такая странная, ведь я же актриса». Я не люблю людей, которые играют в жизни и пользуются этим для достижения определенных целей. Чем более выразительны они в жизни, тем менее выразительны на сцене. Мне именно на сцене важно найти что-то яркое, мне несвойственное – это иногда тяжело дается, но именно там я могу сделать то, что в жизни никогда бы не сделала – ведь на сцене не я, а мой персонаж, и ко мне – реальной – он не имеет никакого отношения. Одной из моих первых ролей в театре Пушкина была роль непослушной девчонки, и я про нее думала: «Какой ужас! Если бы у меня была такая дочь, я бы ее удавила!». Шла домой после спектакля и услышала мнение зрителей о моей героине: «Сейчас они все такие, и актрису подобрали такую типичную». И подумалось – значит, роль удалась.
На Мюссе (триптих) ходит определенная публика. Это спектакли не для заработка. Это совершенно некоммерческий проект, но он помогает держать и нам определенную планку, и зрителям … Мюссе мне очень близок. Когда сталкиваюсь с такими произведениями, думаю: «ну почему я не родилась в том времени?». Я чувствую себя там как дома: я понимаю эти возвышенные чувства, принимаю витиеватые фразы. Мюссе как глоток свежего воздуха. Достоинство женщины и благородство мужчины – когда кипят страсти внутри, которые тебя разносят, но внешне максимально-сдержанное поведение, а если признание – то честное, без боязни осмеяния, так как собеседник так же честен и благороден. Видно, как человек борется до последнего. Настоящие высокие чувства.
«Новая сцена» дает возможность ездить, а в театре Пушкина ничего не происходит – гастролей нет, фестивалей нет. А здесь есть возможность оглянуться – ездишь-смотришь вокруг – в каком контексте ты находишься. Мы довольно часто ездим на разные фестивали и видим, что существуют подобные коллективы, такие же люди – безумные, которые посвящают театру жизнь, которые что-то ищут, показывают, и мы на их фоне прекрасно выглядим. И фестивали сейчас – одна из активных форм существования театра. И возможность убедиться в том, что ты занимаешься тем, чем нужно кому-то и тебе. Я долго не могла понять, что неважно, где ты живешь – в Москве, Санкт-Петербурге, Нью-Йорке или Харькове – островки культуры есть везде.
Женой режиссера быть не так уж легко. Коле (руководитель театра «Новая сцена») я благодарна, хотя он из тех людей, которые всегда недовольны – он не дает расслабиться. Он сам все время стремится к идеалу, он ни один свой спектакль не оставляет в покое, в отличие от тех, кто выпустил и забыл о нем. Он меня многому научил не только в профессии, но и в жизни. Кроме того, из-за нехватки времени у него, мне приходится читать огромное количество пьес, разных по качеству. И за это я ему благодарна, так как в моем сознании формируется огромный спектр современных драматургических поисков. Много откровенно жутких пьес, и не все дочитываю до конца – это вредно для здоровья.
Марианна в спектакле по Мюссе, «Тойбеле», «Девичник» плюс премия за «лучшую женскую роль» в Энергодаре – сезон, кажется, удался… Этапные спектакли? Не знаю. Получила две премии «Народное признание». За Сюзетту в «Как-нибудь выкрутимся» и за Сюзанну в «Милом друге». Но я не могу назвать их этапными и лучшими. Получила премию в Энергодаре за Маменьку в «Пум-па-па», но было бы приятнее, если бы получила за Мюссе.
Юлий Швец. Что? Где? Когда?
