Pur-Pur: В Европе музыкантам платят за их музыку в эфире, а у нас – наоборот

– Как вы проводите лето? Уже были в отпуске?

Ната: Я уже была в отпуске, была на концерте Бьйорк и Radiohead. Я была во Франции, и там как раз зеазжала в маленький город Ним на юге Франции. Там была такая огромная римская арена, похожая на Колизей, в которой проходят очень большие концерты. Ним, я думаю, раз в восемь меньше Харькова. А поскольку там все рядом, мы на машине ездили в Венецию и во Флоренцию. Я никогда была ни в Венеции, ни во Флоренции, это особенные места. Хотя во Флоренцию нужно ехать со знанием дела, потому как весь город представляет собой музей. Поскольку я попала туда совершенно случайно, неподготовленная, я ходила с открытым ртом и рассматривала всю эту красоту. Там такая уникальная архитектура, как будто все сделано из картона, похоже на декорации Мосфильма. Хотелось очень подойти и все потрогать, потому что казалось, что сейчас под рукой будет не камень, а картон или фанера. Главный собор в центре города красив, как мираж в пустыне.

А вот в Венеции были такие толпы людей, что мы предпочитали гулять ночью.

Женя: У меня отпуск был прозаичнее, я съездил в Крым. Спал в лесу под деревом, лазил по скалам, вечером купался в море и ел вкусные пшеные каши со сметаной и карри, приготовленные на костре. Собирал свежий чабрец и варил черный чай с ароматным чабрецом. В общем отдохнул дня два почти три.

– Вы катались на знаменитой гондоле?

Ната: Нет, но мы катались на лодочке. А вот гондольеры очень забавны. Оказалось, что их работа передается из поколения в поколение, от отца к сыну и только между жителями города Венеция. А кто там живет, я не знаю, целый день ходят толпы людей, но после двенадцати – ни души. Мне потом объяснили, что там действительно почти никто не живет, в основном все работают.

– Вы пишете песни на русском языке и на английском, после Франции не захотелось написать что-нибудь на французском?

Ната: Когда я первый раз побывала во Франции, мне очень хотелось написать, но когда ты пытаешься разговаривать с французами на французском, нужно идеально проговаривать даже элементарные фразы. Когда тебя спрашивают, что вы будете пить, а ты говоришь анте муа, тебя пять раз переспрашивают. Французы настолько снобы, что если ты приехал в Париж, во Францию, то ты обязательно должен знать французский. При этом сами они английского не знают. Причем во французском очень важны гласные и согласные и то, как ты их произносишь. Я долго общалась с одной француженкой и спрашивала ее, почему меня так плохо понимают. Оказалось, что я недостаточно жестко говорю некоторые буквы. И такие нюансы практически в каждом слове. После таких сложностей все иллюзии по поводу написания песен на французском языке развеялись.

– Как насчет украинского языка?

Ната: У нас есть одна песня на украинском языке, но мне не так просто это дается. Я очень люблю украинский язык, он очень мелодичный и красивый, но его нужно чувствовать. Специально песни не пишутся, бывает идешь по улице и в голове складывается какая-нибудь фраза, сразу начинаешь записывать, а дальше из нее складывается песня. Фразы на украинском приходят крайне редко и не выливаются впоследствии во что-то, что потом не стыдно показать.

– Вы пишете новый альбом, и обещали выпустить его к осени. Как продвигается работа?

Женя: Есть вероятность, что альбом выйдет осенью, но мы сейчас столкнулись с большим колличеством сложностей.

– Сколько песен планируете записать для нового альбома?

Женя: Я думаю, что точно не меньше десяти.

Сейчас мы очень стараемся. Поскольку мы решили полностью поменять концепцию,у нас сейчас идут эксперименты с составом, не до конца понятно, какое будет звучание, мы берем сейчас много странных разных инструментов для нас несвойственных. В общем, ставим очень много разных инструментов, которые в целом и постепенно во что-то выливаются. Но пока мы решили записывать очень много разных материалов и потом из этого количества уже будем отбирать. Так что сама концепция альбома сейчас в процессе формирования.

– Готовите ли новые клипы?

Женя: Мы собирались за июль записать альбом, а в августе снять хороший студийный клип.

– Будете ли летом принимать участие в музыкальных фестивалях?

Женя: Да, будем участвовать в «Соседнем мире», попали в программу «КaZaнтипа», «Koktebel Jazz Festival» и «Respublica».

– На вашей группе сказывается летний застой в концертах?

Ната: У нас были незабываемые два концерта в Москве и Санкт-Петербурге вместе с «Оркестром ЧЕ». После этого желания давать концерты за гонорар особо нет. Перед концертом в Москве нам денег не заплатили, а после концерта сказали, что решили дать нам денег меньше. По дороге к клубу все было обклеено афишами, нашей афиши не было ни одной. Без рекламы собралось не столько людей, сколько запланировали организаторы, поэтому они решили лишить нас части гонорара.

– А вообще вы часто ездите в Россию на концерты? До этого неприятного случая все проходило хорошо?

Женя: Да, мы часто ездим в Россию. Все проходит по-разному, но в целом хорошо.

– Вы успешно выступаете перед украинской публикой и перед российской, планируете постепенно завоевывать Европу?

Женя: Нам, конечно, хочется и, конечно, планируем, но с Европой сложно по ряду причин, взять хотя бы визы. Из СНГ люди выбираются как правило со своими туравтобусами со своим аппаратом, потому что в Европе так принято. Мы вот никак не соберемся на эти туравтобусы. До мирового кризиса нас приглашали на пару Фестивалей в Польшу и Литву. И вот когда мы готовили визу, а нам сделали предложение сделать концертный тур, концерты в Польше отменили.

Ната: Воообще музыканты в Европе живут интересно. Билет на концерт в Европе может стоить три евро, это при том, что за три евро мало где можно попить кофе. Для меня это было оскорбительно. Причем группы играют хорошие, одна, например, из Шанхая. До этого я рвалась в Европу, хотя у них есть масса социальных программ, которые поддерживают музыкантов.

У нас, если ты хочешь, чтобы твой клип появился на телевизоре или песня играла на радио, нужно приплачивать. А в Европе музыканты получают за это деньги. Мы общались с европейскими музыкантами, они очень удивились, когда узнали, что нам ничего не платят, когда играют наши песни на радио.