Микки Рурка «вынули» из нафталина и вернули в строй

Господин Рурк, накануне вы посетили киноярмарку в Москве, и я знаю, что вы увидели там плакат нового фильма «Харви Милк», за который Шон Пенн получил «Оскар». И вы хотели этот постер получить, но вам его не отдали.

Не знаю, почему мне его не отдали. Я его хотел передать Шону. Шон Пенн - мой хороший друг, и я уверен, что на русском у него нет афиши. Наверняка он повесит её у себя в офисе.

Мой вопрос вот какой: почему вы так хотели заполучить эту афишу? Потому что Шон вам дорог?

Да, он мне друг. Я подумал, что раз он на премьеру не приедет сюда, так пусть теперь у него будет постер на русском.

Но почему именно ему? Он, может, и друг, но и конкурент вам. Ведь вы оба номинировались на «Оскар», но получил-то его он.

Нет, я так не отношусь к этому. Он мне не соперник. Я знаю его 23 года, и мы далеки от всякой конкуренции.

А вы сильно сожалеете, что не получили эту награду?

Не особенно. Понимаете, он снялся в фильме, тема которого очень популярна в Голливуде. Это политика. Он сделал прекрасную работу, кроме того, такая тематика оказалась актуальна. Так что я к его победе с радостью в сердце отношусь. И к его этому куску золота.

А вы вообще о чем-то сейчас жалеете?

У меня много сожалений: о том, как развивалась моя карьера, как она затормозилась на 10 с лишним лет, но мы все двигаемся дальше. У меня появилась возможность всё вернуть: работу, самого себя. Я сражался по-разному, иногда собственные ошибки даются тяжело. Я всё ещё дышу, понимаете? Так что, всё хорошо.

А как ваша правая нога? Знаю, что вы её повредили во время съемок «Рестлера».

Да, точно. Лучше, но я эту ногу вчера снова ударил. У меня же нарушен вестибулярный аппарат с давних времён. В общем, колено я снова повредил. Пришлось его ставить на место.

Вы как-то сказали, что вы одновременно любите и ненавидите режиссера картины Дарена Арановски.

Да, он очень жёсткий, требовательный, у него все актеры под контролем, все на площадке. Если бы меня когда-нибудь, лет 10-15 назад спросили, смогу ли я исполнить такую роль, я бы ответил, что нет, не смогу. Не поверил бы в это. Тогда, в те то годы, я бы не раздумывая дал Дарену под зад и погнал бы его, понимаете? Сейчас я так его уважаю за то, какой он яркий, сильный и знает, на какие кнопки надавить, чтобы ты показал всё лучшее, на что способен.

А что он помог вам открыть в себе, какие-то физические способности, особенности вашей психологии, вашего тела?

Он заставил заглянуть меня в самые болезненные, самые тёмные уголки меня самого. Он заставил разобраться в себе на каком-то очень глубинном уровне. Какие-то сцены в фильме были очень личными.

А какая у вас была самая сильная травма? Ведь у вас много сломанных костей. Однажды вы палец себе отрезали, когда с женой расставались.

Вы знаете о моем мизинце, как я его отрезал себе? А потом мне его пришили. Я так и знал, что вы все тут об этом слышали. Это была тяжёлая ночка, но мне это тогда только на пользу пошло: если бы я тогда себе мизинец не отрубил, я бы на всю остававшуюся жизнь угодил в тюрьму.

А почему вы всё время и все вокруг говорят о вашем возвращении, ведь до «Рестлера» было полно фильмов, например «Город грехов»? Почему именно этот фильм – возвращение?

Пришло мое время вернуться. Я отношусь к этому, как к Божьему провиденью. Возможно, у Господа Бога были на меня какие-то планы, а я к этому относился как к планам Микки Рурка, а не кого-то свыше. Надо бы на Его посмотреть планы, потому что мои все расчеты на жизнь оказались полной туфтой. Ну, что сказать…

А вы сильно похожи с вашим героем – рестлером Ренди? Вы оба уже не в зените славы 80-х, но всё ещё в форме и знаете, что от вас ждут.

Мы в чем-то похожи, хотя я как-то сказал, что Ренди - это не Микки, потому что у меня-то была возможность выкарабкаться и измениться, а Ренди на это не хватило. Он не смог извлечь нужную информацию и идти дальше. А мне повезло больше – я нашёл пару людей, которые помогли мне измениться. Пусть это и заняло 10 лет. И вот я снова в строю.

Вы говорили, что Лос-Анджелес, где вы долго жили до Нью-Йорка, - самый скучный город на свете.

Ну да, так и есть. Там люди уже спят в 9-10 вечера. Люди в Нью-Йорке или Москве в это время ужинают. А там в 9:30 – всё, отбой, наступает ночь. И это не клёво.

А как вам кажется, кризис может повлиять на киноиндустрию? Он может излечить её от излишеств?

Я особо не разбираюсь в том, какое он оказывает влияние на киноиндустрию. Думаю, кризис ещё пару лет продолжится. Я не политик и не экономист, но уже давно я не вижу особых изменений.

Говорят, что кризис может умерить аппетиты, и все начнут снимать хорошее, пускай и низкобюджетное кино, как ваш «Рестлер», он же стоил всего 5 миллионов долларов.

Думаю, сейчас финансовые проблемы на кино не повлияют. Может, потом когда-нибудь, но сейчас совсем этого не вижу.

Вы, кажется, собираетесь встретиться на днях в Москве с членами Российской ассоциации рестлеров. Это так?

Мы с ними встречаемся? Да, точно, я этого очень жду! Когда вернусь в Америку, то собираюсь на большое шоу в Хьюстоне. Это называется WWA show Wrestling mania. Его гуру – Винксман. Я называю его «большой шеф». Он своего рода бог реслинга. Он-то меня и пригласил на шоу.

А вам когда-нибудь приходилось выбирать между кино и спортом? Съемками и боксом?

Что дал мне бокс? Он меня научил фокусироваться и концентрироваться: едва ударяют в гонг - и ты уже всё, там. Это как когда красная лампочка на камере загорается – ты уже готов и собран. Вот чему меня бокс напучил. Блокировать всё лишнее вокруг и сосредотачиваться и расслабляться, иначе ты не сможешь бороться. Если ты отличный боксер и не расслаблен, ты проиграешь. Так и в кино: если ты расслаблен, ты хорошо слушаешь и играешь отлично.

А вы привезли с собой своих собачек в Москву?

Нет, моя собака умерла. Она была единственной, с кем я путешествовал на протяжении 18 лет. Он здесь – в сердце, со мной.

А остальные?

Остальных я никогда не беру с собой. Они в Нью-Йорке. Сколько их у меня? Пятеро? Нет, четыре. Не могу говорить четверо, для меня их всегда пять. Хочу татуировку с её именем на шею.

А что после вашего возвращения в вашей жизни изменилось?

Скорее всего, мое отношение к жизни. Я стал лучше понимать, что важно быть профессионалом: считаться с другими, быть ответственным, знать, что есть правила, что это всё бизнес, политика, что у всего есть последствия, особенно если я не буду себя вести как профессионал, если мне на что-то плевать, это не просто так и за такие последствия надо отвечать.

А главный бой в вашей жизни уже состоялся?

Нет, я буду дальше двигаться. Все, как в боксе, ещё впереди.